ОБУЧЕНИЕ ПОНИМАНИЮ
Анатолий Сторожев
Понимание – одна из высших интеллектуальных функций, практически не исследованная в образовании, в психологии и педагогике.
Покажем, как устроено понимание, рассмотрим его значение в педагогической практике. И, самое главное, обсудим способы формирования способности понимать.
Часть 1. Понимание в обычном учебном процессе.
Семь картинок с выставки образования.
Картинка первая.
Шестой класс. Заканчивался урок по истории средневековья. Была сложная тема, учитель вдохновенно изложил новый материал, чётко уложился в границы времени. Одна минута до звонка. Учитель победно оглядел класс и задал стандартный вопрос:
— Ну что, все поняли?
— Да!.. – прозвучал дружный хор. За окном – первое весеннее солнышко, у всех прекрасное настроение, уроки закончились.
— Отлично. Запишите домашнее задание.
Через неделю выяснилось, что тему не понял практически никто.
— Ну что же вы, я же вам всё это уже объяснил! Что там может быть непонятного? Что, ещё раз надо повторить?! У нас уже новая тема.
Так последние 400 лет выстраивается понимание в привычном конвейерном образовании.
— Всем понятно, что я тут сказал?
— Да!..
Хорошо, в таком случае дальше можно не читать.
Картинка вторая.
Четвёртый курс. Я – студент физического факультета, выбрал кафедру оптики и спектроскопии. Учусь с интересом, считаюсь хорошим студентом. Тружусь на кафедре у своего любимого преподавателя, Геннадия Ивановича. Мой шеф начинает новый курс, «Методы нелинейной оптики». Я, конечно, сажусь в первый ряд, готов конспектировать каждую букву.
— Эффект самофокусировки лазерного луча описывается следующим уравнением.
Из-под руки Геннадия Ивановича рождается красивое дифференциальное уравнение. Едва успеваю записать.
— Из этого следует, что…
На доске появляется второе диковинное уравнение. Быстро записываю.
— Очевидно, что…
Геннадий Иванович ещё что-то говорит, текст я уже не воспринимаю, стараясь переписать без ошибок третье уравнение.
Дифференциальные уравнения мы в прошлом году уже решали, какие-то знания в голове остались. Доверие к преподавателю тоже есть, понимаю, что всё это важно и по делу, значит надо успевать записывать. Потом разберусь, если что.
Пока пишу, в сознание постепенно проникают отдельные фразы: уравнение Максвелла, поперечный оператор Лапласа, нелинейное уравнение Шредингера, самофокусировка, комплексная часть коэффициента нелинейности, очевидно что…
Я оглядываюсь на аудиторию. Все старательно пишут. Мне очевидно, что понимают 5 человек из 78, будущие обладатели красных дипломов. И ещё один парень, отчисленный из Физтеха за неуспеваемость и прибившийся к нам, простым смертным.
Я даже не успеваю оценить – что я понимаю, а что нет. Скорее всего я не понимаю ровным счётом ничего.
Но не могу же я при всех поднять руку и заявить:
— Геннадий Иванович, а можно ещё раз с самого начала и чуть помедленнее? У меня картинка не сложилась, кажется я ничего не понял. А ещё надо успевать записывать.
Что же я идиот, что ли? Потом пойму, конспект перечитаю. Это же не семинар, а лекция. Надо уважать преподавателя и сокурсников.
И впереди – ещё целый семестр таких лекций. По моей специальности. Лекций, где под моё понимание и не понимание вообще нет места.
— Пилите, Шура, пилите.
Пишите, Шура, пишите.
Я описал с болью в сердце работу своего любимого шефа, у которого я худо-бедно выполнил очень интересную, даже прорывную дипломную работу, то есть что-то где-то я успел понять. Процентов 10 или 20, не знаю точно.
Даже десять процентов — это много. На термодинамике или атомной физике я успевал понимать 3-5 процентов. При этом был хорошим студентом, всегда получал повышенную стипендию и даже никогда не списывал на экзаменах.
Картинка третья.
Одна моя добрая знакомая, Эльвира, работает в двух крупных российских компаниях одновременно, причем на экспертных должностях. Её квалификация не вызывает сомнений. Как-то Эльвира поделилась опытом получения образования в ведущих московских вузах.
Сначала она окончила юридический. Училась как все – писала лекции, зубрила, сдавала экзамены, защитилась. Решила получить второе образование, экономическое. Но при этом она приняла решение учиться так, чтобы всё понимать. Ну, для себя же учусь, знания нужны, а не только диплом.
Первая лекция. Преподаватель что-то начал вещать, все старательно конспектируют, а Эльвира вдруг подняла руку и:
— Простите, я не поняла, у меня вопрос…
Аудитория в шоке. Это звучало как вызов, хулиганство. Ну или – ты что, тупая, что ли. Все понимают, а ты одна не понимаешь.
Эльвира все пять лет обучения упорно продолжала задавала вопросы. На каждой лекции она продолжала не понимать. Она выжала из преподавателей все знания и все соки. Её ненавидели все участники процесса, но она понимала, что учится для себя и чихать ей было на ненависть окружающих. В результате Эльвира получила знания, которые ей позволяют работать на высочайшем уровне в крупнейших компаниях.
Картинка четвёртая.
1967 г, сентябрь. В то время многие семьи могли потратить пару дней на работу в поле, надо было собрать картофель. Брат пропустил пару дней учёбы, а когда вернулся в класс, то обнаружил на математике нечто новое для себя – алгебраические выражения. При этом он четко видит, что все что-то активно решают, ни у кого нет вопросов, все складывают, вычитают разные a, b, c, а брат вообще не может понять смысла этих операций. Так прошел весь урок.
Пришел брат домой, надо делать «домашку», а как делать – неизвестно, вообще не удерживается суть заданий. Загрустил, чуть не плачет.
Подошел отец, который не имел привычки вмешиваться в нашу учёбу, но тут он заметил, что нужна помощь.
— Не понимаешь?
— Вообще ничего не могу понять!
— Вместо этих букв могут быть любые числа.
Владимир ещё раз глянул на задание – через пару-тройку секунд всё встало на свои места, всё оказалось намного проще, чем он думал. Больше помогать было не нужно. Для понимания не хватало буквально одной фразы.
А в классе, на уроке, учитель был уверен, что все всё понимают, никто не задаёт вопросов, все что-то решают.
Картинка пятая.
1980 г, Кузбасский Политехнический Институт, Котков Виктор Данилович начинает лекцию «Тепловые процессы» с того, что пишет на доске безо всяких комментариев длиннющее уравнение. Мой брат Владимир, теперь студент второго курса, поднимает руку:
— Виктор Данилович, скажите хотя бы к чему относится это уравнение? О чем это вообще?
— Если вы этого не понимаете, то надо просто выучить наизусть, как это сделал я.
Картинка шестая.
Ещё один мой замечательный знакомый, известный физик, создатель практики экологического домостроения, автор популярной книги «Экодом в Сибири» Игорь Александрович Огородников, получал образование в Новосибирске.
Первый курс, 1 сентября, первая лекция, хорошее настроение. Решил немного похулиганить, покрасоваться перед однокурсниками и однокурсницами. Сел в первый ряд — проявить повышенную активность.
Преподаватель начал лекцию:
— Вы из школьной программы знаете, что…
И пишет что-то на доске.
Мой знакомый поднимает руку:
— Я этого не знаю. Это что?
— Как не знаете?
— Вообще ничего не понял. Что это такое?
Вместо того, чтобы расстроиться, обидеться или сделать хулигану замечание, преподаватель всё ему объяснил самым подробным образом.
— Теперь понятно?
— Да, теперь понятно.
— Отсюда следует, что…
Огородников снова поднимает руку:
— Как это может следовать? Ничего не понял. Ничего отсюда не следует!
И на этот раз преподаватель не рассердился, а всё подробно объяснил.
Огородников не унимался и продолжал над ним издеваться до конца лекции. А тот все разжевывал, ничуть не беспокоясь о потерях времени.
Эта дуэль продолжилась и на следующей лекции.
Придя на третью лекцию этого преподавателя, Огородников решил закончить «издевательства» и пересел на последний ряд, чтобы не мешать.
Преподаватель зашел, написал на доске стартовое уравнение, оглянулся, а оппонента нет на месте. Тогда он нашел его взглядом и пошёл к нему через всю аудиторию:
— Так понятно?
Огородников посмотрел, прикинул:
— Ну да, так понятно.
Преподаватель не отстал от вредного студента и на всех последующих лекциях. Более того, закончив через полгода свой курс, он передал эстафету своему коллеге:
— Там на последней парте такой рыжий наглый будет сидеть, обрати внимание. Если он поймёт, значит все понимают. Через него работай.
— Так они вырастили из меня теоретика, включили мышление и понимание, — делился со мной Игорь Александрович, — а гораздо позже я узнал, что этот преподаватель был одним из учеников Льва Ландау.
Картинка седьмая.
Январь 2019 г. Присутствую на уроке математики в первом классе в одной прекрасной частной школе. Очень хорошая, пожилая, добрая учительница, с радостью бы учился у такой.
Урок выглядит современным. Ученики объединены в группы, используется раздаточный материал, дети активны, решают, выходят к доске, выполняют задания. Но как-то всё печально. Работа такая.
Весь урок формируется понятие «ряд натуральных чисел». На партах среди прочего – карточки с такими рядами, в некоторых карточках допущены ошибки и ученики их легко обнаруживают. Хороший класс!
В конце урока прошу разрешения «похулиганить»:
— Ребята, я у вас человек новый, тему эту много лет назад изучал и уже изрядно забыл. Расскажите мне, пожалуйста, что такое эти ваши натуральные числа?
После короткого раздумья поднимается рука:
— Это очень красивые числа!
Записываю это на доске.
Вторая рука:
— Это очень правильные числа!
Записываю: красивые правильные…
— Ребята, я по-прежнему плохо понимаю. Наверное, из-за того, что мне все числа кажутся красивыми и правильными. Вы назовите какое-нибудь не красивое число, и я попробую понять. Или неправильное.
Началась работа. Дети начали шептаться, спорить. Наконец, прозвучала первая неожиданная версия:
— Два минус два!
Пишу на доске, смотрю что получилось.
Второй ученик задумчиво:
— Это не похоже на число. Тут же два числа и знак минус между ними.
Вскоре появилась новая версия:
— Бесконечность!
Постепенно отвергли и её. Ведь в бесконечности собраны вообще все числа – и красивые и не очень.
Через минуту обсудили число 0, самое загадочное число, не то натуральное, не то нет. Считается, что ноль не относится к натуральным числам, почему – не понятно. Число такое красивое, круглое, правильное.
Вдруг возникла прорывная версия:
— Минус два!
Эти 10 минут научных дискуссий мне дороги тем, что мы все активно работали не над математикой, а над собственным пониманием. Было видно, что дети ожили, растормошились, не боялись предлагать свои версии. Даже урок было жалко заканчивать.
Предварительные выводы.
- В современном образовании отсутствует практика работы с непониманием. Если ученик не понимает тему – это его проблема. Должен понять, если ему «нормально» объяснили. Если вообще не понимает – надо переводить в специальную школу для умственно отсталых. Я за 10 лет обучения в школе и за 5 лет обучения в Университете не задал своим учителям ни одного вопроса.
- Способность понимания наукой не исследована, не описана ни в психологии, ни в педагогике. У учителя нет педагогических инструментов работы с этой способностью. Не выделена структура этой способности, а значит с ней невозможно работать.
- У ученика также нет способов настройки своего понимания, что затрудняет учебную деятельность, блокирует её. Даже на вопрос «Ты это понял?» ученик не может дать вразумительный ответ. Он этого просто не знает.